Спектакль в «Первом театре»: Тартар — это соус!

Не так давно в новосибирском «Первом театре» прошла премьера спектакля по пьесе Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь». Молодые актёры с юмором показали историю разлуки близнецов в современной обработке.

«Двенадцатая ночь» — комедия, роли в которой исполняют студенты Театрального института курса режиссёра Павла Южакова. Для будущих выпускников НГТИ это уже не первый спектакль на сцене театра: многие успели поработать с другими режиссёрами.

«Двенадцатая ночь» рассказывает о близнецах, — Виоле и Себастьяне — которых разлучает кораблекрушение. Виола, переодевшись в мужское платье, начинает служить герцогу Орсино под именем Цезарио и влюбляется в него, но тот давно питает нежные чувства к  неприступной графине Оливии. Орсино посылает Цезарио поведать графине о своих чувствах, но та, не подозревая, что к ней явилась девушка, без памяти влюбляется в юного пажа…

Сюжет спектакля практически не изменён — меняется стиль, а вместе с ним и герои: так, шут Фесте становится женщиной (Ксения Шагаевская), равно как и верный друг Себастьяна Антонио — Антонией (Алина Трусевич).  Шут, как и положено любому умному дураку, лучше других понимает, что происходит: поэтому именно он знакомит зрителя с персонажами, говорит о Виоле в женском роде и с первых секунд называет дворецкого Оливии Мальволио (Сергей Гуревич) крайне неприятным героем.

Появляются и совершенно новые персонажи: француженка Фабьян (Арзу Алекперова), придающая своим недопониманием определенный колорит спектаклю, и Оракул (Анна Матюшина), резонирующая происходящее. «Ибо нечего!» — восклицает она, когда Мальволио получает заслуженное наказание. Здесь режиссёр смеётся над фабулой: хоть диалоги взяты из пьесы, многое переделано и досказано на современный лад.

Комедия превращается в фарс: герои шутят над чем хотят — над театром, диалогами, друг другом. Если в Шекспире дядюшка Оливии (Андрей Мишустин) предлагал называть его кургузым мерином, то сейчас он просит называть его просто дебилом. Граф Орсино (Сергей Троицкий) в белом шарфике вышивает и бросается пяльцами в своих воинов, а те, в свою очередь, не устрашают копьями, а лишь смешат — и зрителя, и героев. Общение Антонио и Себастьяна становится еще более проникновенным: здесь Антония откровенно вцепляется в ногу Себастьяна, не желая его никуда отпускать.

Как отмечают сами актёры, им приходилось многое изменять в шекспировском юморе на современный лад. Любителям классики было бы очень нелегко воспринять такие изменения: и влюбленную Оливию с откровенным романом в руках, и Мальволио, обсасывающего чайный пакетик, и Себастьяна, больше напоминающего в отношениях с Антонией доминанта, чем верного друга. В то же время, гипертрофированные персонажи являются необходимым элементом фарса: именно поэтому над спектаклем смеются и взрослые, и дети — простой юмор даёт возможность расслабиться.

«Двенадцатая ночь» также привлекает актёрским составом: молодые студенты заражают своей энергетикой. Бегая на месте, танцуя, седлая коробки и вычурно передвигаясь в леггинсах, они полностью выкладываются перед зрителем. И именно это подкупает, вызывая на лице непроизвольную улыбку, когда два не совсем трезвых героя пытаются завоевать внимание горничной Марии (Карина Мулева):

— Тартар — это ад!

— Тартар — это соус!

Персонажи и актёры не боятся вступить в диалог со зрителями: с грустью они обсуждают запрет мата на сцене, одним движением губ намекая на запретные слова; с усмешкой прячутся за маленькими подушками — это же театральная условность! Артисты видят себя со стороны, и не боятся посмеяться и над действительностью, и над Шекспиром, и даже над собой: наверное, именно поэтому Себастьян в диалогах с Антонией не единожды прикладывает свою ладонь ко лбу, изображая фейспалм.

«Любовь — это нож, которым я ковыряюсь в себе», — мудро подытоживает Оракул. Разрешив недоразумения, герои поют песни о счастье, а вместе с ними улыбаются и зрители. Ведь это ли не счастье — просто отдохнуть и посмеяться одним из зимних вечеров?

Алёна Литвиненко

Фото Юлии Баркиной