Юлия Чурилова: «Нашему театру интересна новая детская литература»
Новосибирский «Первый театр» раньше всех в России поставил спектакль по повести Марии Парр «Тоня Глиммердал». Историей рыжеволосой девчонки из Норвегии увлеклись и зрители, и жюри «Арлекина», признавшие постановку лучшей в четырех номинациях. А перед самой поездкой на фестиваль в «Первом театре» выпускали премьеру.
Здесь вообще удивительно насыщенная жизнь, и ее темп стал еще выше, когда в 2018 году директором стала Юлия Чурилова. Ее к тому моменту уже прекрасно знали в Новосибирске и далеко за его пределами как активного театрального продюсера, постоянно изобретающего неординарные проекты, организующего фестивали. Мы узнали у Юли, как она решилась связать жизнь с государственным театром, какой проект «Первого театра» помог мамам во время пандемии и какие у молодого коллектива подходы к детским и подростковым спектаклям.
Недоросль: Юля, ты много лет возглавляла творческий отдел Новосибирского отделения Союза театральных деятелей РФ. Обычно на этом месте оказываются сначала ставшие известными в театральном мире люди, ты же тогда опыта работы в театре не имела. Как ты оказалась в СТД?
Чурилова: Совершенно случайно, в 2009 году, после экономического кризиса. До этого у меня было свое небольшое рекламное event-агентство. Хотя это был коммерческий проект, но я успела понять, что мне интереснее организовывать события, чем зарабатывать деньги. В то же время, опыт бизнеса у меня был. Другой важный момент – на входе в театральную жизнь у меня не было часто мешающего придыхания «о, творческие люди!». С некоторыми актерами, режиссерами в своей предыдущей рекламной жизни я сотрудничала как с наемными работниками. Конечно, я их уважала, но не испытывала лишнего трепета. В СТД в 2009 году меня позвал Сергей Николаевич Афанасьев (известный в Новосибирске режиссер и педагог, худрук Новосибирского городского драматического театра под руководством Сергея Афанасьева). Мы с ним были знакомы – сотрудничали с его театром в благотворительных проектах.
Недоросль: Какие задачи были актуальны в момент твоего прихода для Новосибирского СТД?
Чурилова: Проведения ивентов: местной театральной премии среди профессиональных театров «Парадиз», театральных капустников, конкурса актерской песни… Союз организовывал их и без меня, но моей задачей было вдохнуть в них новую жизнь, привлечь больше внимание, заняться фандрайзингом. Это я делала и успешно, и безуспешно. В 2009 году мне выпала возможность сделать Международный фестиваль уличных театров «Три вороны». И я, человек, только пришедший в театр, сразу стала и куратором, и программером, и исполнительным директором этого проекта. Несколько лет в Новосибирске проводился глобальный молодежный инновационный форум, и фестиваль уличных театров был его частью. Так и понеслось… Вскоре я познакомилась с молодыми ребятами: режиссерами, художниками и другими увлеченными людьми. Мы стали делать независимые проекты – спектакли, акции, читки, перформансы. Я выступала как продюсер, как куратор, сокуратор… И тогда (как, впрочем, и сейчас) мне было интересно делать то, чего в Новосибирске не было. Мы попробовали документальный театр, инсталляции, сайт-специфик, все эти новые слова и жанры.
Недоросль: Почему тебе были интересны такие направления?
Чурилова: Мои театральные взгляды сформировал фестиваль «Сибальтера», который в начале 2000-х проводился в Новосибирске. На нем я и узнала, что театр может быть разным и совсем непохожим на привычный нам. Мне кажется важным показывать городу и миру, что спектакли бывают без костюмов, без текста, без актера, без площадки. Именно в этом я вижу свою миссию.
Недоросль: Были ли среди тех проектов связанные с работами для детей и подростков?
Чурилова: Вспомню проект 2017 года, инклюзивную драматургическую лабораторию «Вслух», построенную по технологии Class Act. Мы пригласили подростков, они писали пьесы под руководством драматурга Маши Огневой. В финале было представление эскизов, их сделали молодые режиссеры. Все подростки-участники дошли до конца проекта, написали свои пьесы, у нас получился насыщенный вечер показов и разговоров. Кто-то из ребят после лаборатории стал ближе к театру как зритель или волонтер.
Мечтаем поехать с «Тоней Глиммердал» в Норвегию
Недоросль: Ты получила филологическое образование. Училась ли ты где-то на продюсера, руководителя или освоила профессию опытным путем?
Чурилова: В 2012 году я попала в Первый набор Школы театрального лидера (ШТЛ) и оказалась в компании совершенно прекрасных людей из разных городов, разных профессий. Собственно, идеей ШТЛ и было объединить художников, режиссеров, продюсеров, театроведов, критиков. Благодарна этому опыту – с тех пор у меня сложились важные горизонтальные связи. Со многими ребятами, с кем мы вместе учились в ШТЛ, до сих пор продолжаем общаться, с некоторыми сотрудничаем или планируем сотрудничество.
Недоросль: В 2018 году ты стала директором новосибирского молодежного драматического «Первого театра». Как он появился в твоей жизни?
Чурилова: Тоже по приглашению Сергея Афанасьева. С «Первым театром» я, конечно, знакома давно, с момента его зарождения в 2008 году с интересом наблюдала за их работой. К концу 2017 года в театре сложилась сложная ситуация – и актеры и художественный руководитель отказались от директора, а незадолго до этого обновилась вся труппа. Предыдущие артисты, которых мы с 2008 года знали как часть «Первого театра», по разным причинам перестали с ним сотрудничать. Сергей Николаевич меня настойчиво позвал, мы долго обсуждали сотрудничество с худруком «Первого театра» Павлом Южаковым. Наши эстетические позиции во многом не похожи, но предложение было мне интересно. Не то чтобы я выросла из СТД, просто пространство независимых проектов в России вообще и Новосибирске в частности довольно ограничено. Сегодня они есть, завтра нет. При этом я никогда плотно не работала с госструктурой. Для меня это был темный мир государственных заданий, плана хозяйственной деятельности и других подобных страшных слов. Я решилась стать директором и не жалею об этом. Мне интересно.
Недоросль: Какие главные потрясения ты испытала в новой должности?
Чурилова: Мне было очень сложно первые девять месяцев, я находилась в бесконечном стрессе от бумаг, в которых должна была разобраться. Постепенно в нашем театре стала меняться административная команда. Из прежней остался только один человек. У меня не было задачи всех уволить за плохую работу, все произошло естественным образом. Просто становилось понятно, что мы не совпадаем. Мы стали больше работать, больше делать, взяли другой темп. Если в 2018 году мы выпустили три премьеры, то в 2019 году уже шесть. А в 2020-м у нас будет пять премьер и два проекта, можно сказать, семь премьер.
Недоросль: Как вы с Павлом Южаковым решаете, кто и что будет ставить в «Первом театре»?
Чурилова: У нас договор, что мы оба приносим свои идеи, планы, предложения относительно и материала, и приглашенных постановщиков. И у меня, и у него есть право сказать «нет» на какое-то имя и название. Мы договариваемся, обсуждаем задумки вместе. Нам интересно делать разный театр, возможно, наш репертуар из-за это выглядит несколько эклектично.
Недоросль: Что вам интересно в плане театра для детей?
Чурилова: Мы смотрим на современные тексты. В 2019 году у нас случился удачный опыт работы с новой детской литературой – с книжкой Марии Парр «Тоня Глиммердал», изданной «Самокатом». Насколько я знаю, мы первыми в России ее поставили, получился одновременно и зрительский, и фестивальный спектакль. Недавно мы с ним выиграли четыре приза на Всероссийском фестивале театрального искусства для детей и национальной премии «Арлекин», включая гран-при.
Недоросль: Кто придумал поставить эту историю?
Чурилова: Это было предложение режиссера спектакля Ольги Обрезановой, которое попало к нам благодаря партнерам – центру «Культурный город». Это общественная организация из Новосибирска, которая придумала проект «Детки и предки» – серию спектаклей по современной литературе для детей. Мы в свою очередь подключили к работе художника Антона Болкунова из театра «ARTиШОК» (Казахстан). Сложилась команда, сейчас ребята вместе выпускают спектакль по новой детской литературе в новосибирском «Глобусе», в октябре у них премьера «Доклада о медузах». Что касается «Тони…», то мы мечтаем поехать с этим спектаклем в Норвегию, на родину героини. Изучаем, какие фестивали у них проходят. У нас уже есть видеозапись спектакля с английским субтитрами, будем переводить их на норвежский.
Недоросль: Что из новой детской литературы думаете ставить в ближайшее время?
Чурилова: В 2020 году собираемся поработать с книжкой Фриды Нильсон «Меня удочерила Горилла» тоже в сотрудничестве с центром «Культурный город». Книгу уже начали ставить в России, она идет в Петербурге в Большом театре кукол. Режиссером нашего спектакля будет Анна Морозова, она родом из Новосибирска, окончила наш театральный институт, но несколько лет назад переехала в Москву. История будет адресована семейной аудитории, а еще это музыкальный спектакль, Анна по второму образованию композитор, она уже написала музыку к спектаклю, получились совершенно хитовые вещи. Мы послушали и сразу поняли: «Их хочется петь!».
Недоросль: Как стратегически вы подходите к детским спектаклям, какое место они занимают в репертуаре «Первого театра»?
Чурилова: Мы молодой театр, называемся молодежный. И мы первый театр для тех актеров, кто у нас работает, это вчерашние выпускники театрального института. Конечно, мы пристально смотрим на детскую аудиторию, половина нашего сегодняшнего репертуара – это спектакли для детей. Средний возраст актеров 20-25 лет, им эти истории понятны и интересны, это не 45-летние люди, играющие детей, а вчерашние подростки. Для подростков у нас тоже есть спектакли. К примеру, «Воин» получился и зрительским, и фестивальным, мы сотрудничали с драматургом Машей Огневой, благодаря ей мы поработали с режиссером Юлей Каландаришвили. Она и поставила «Воина». Спектакль удачным образом родился очень быстро и в удивительном взаимопонимании, так он и продолжает жить. У него тоже есть фестивальная история. В этом году мы должны поехать с ним на детский театральный фестиваль «Маршак» в Воронеж, а перед самым карантинным закрытием «Воин» был показан в Москве в программе Детский Weekend фестиваля «Золотая маска».
Недоросль: «Воин» – это же история, связанная с чеченской войной?
Чурилова: Мы сразу договорились с режиссером, что делаем спектакль не про войну, а про взросление. Это традиционная история взросления мальчика со всеми обычными школьными вещами – буллингом, зарождающейся любовью. И это очень «мамский» спектакль, я сама как мама очень эмоционально на него реагирую, даже плачу. Он такой теплый, трогательный получился, несмотря на тяжелую эмоциональную историю, которая в нем рассказывается. И заканчивается все хорошо! Но в то же время это настоящая драма, и мне нравится, что на этот спектакль ходят мамы с детьми, получают совместное переживание, он всех нас делает добрее и ближе друг к другу.
Недоросль: Чего ты как человек со сложившимися эстетическими взглядами хочешь от детских и подростковых спектаклей? Чего в них не должно быть и что, напротив, необходимо, чтобы они появились и шли в «Первом театре»?
Чурилова: Думаю, спектакли для детей должны быть честными. Мы не хотим сюсюкать, быть картонными, наигранными, академическими, супертрадиционными. И мы понимаем, что в то же время должны заинтересовать того человека, который покупает билет. Это, как правило, мама. Важно не забывать, чтобы взрослым тоже было интересно. Если говорить о названиях, то сейчас наш худрук Павел Южаков работает над спектаклем «Незнайка на Луне», его мы выпустим к концу года. Изначально выбрав это название, мы думали о спектакле 6+ – постановок для этого возраста у нас не хватает. Но теперь видим, что это очень актуальная история, рассчитанная на 12+. Она точно будет рассказана не одним планом, со слоем для взрослых и для детей. Хочется спектакля, понятного ребенку, при этом интересного, актуального и глубокого и для взрослого человека, который придет с детьми в театр.
Недоросль: Что, по-твоему, надо ставить для подростков?
Чурилова: Мы ищем тот язык, который адекватен современному подростку на сцене и в коммуникации. Я как театральный продюсер сегодня не очень понимаю, как мне поговорить с подростком, человеком 14+, который уже сам выбирает, куда ему идти. Если ему мама скажет: «Пойдем в театр, я купила билеты», большинство 12-14-летних возразят маме, что не любят театр. Язык коммуникации с этими ребятами мы еще не нашли, скорее обращаемся к маме, к школьному учителю. Таких спектаклей у нас много. Опыта, чтобы подросток приходил к нам сам, мы пока не имеем. Вероятно, есть смысл работать, делая что-то непосредственно вместе с подростками.
В наших планах на 2021 год есть история про театр горожан, думаю, она получится связанной с подростками. Но пока проект только на уровне размышлений, идея не оформилась. Я изучаю европейский опыт, прежде всего немецкий, где развито направление театральной педагогики, где театры работают вместе с подростками. Мир сегодня становится все более сложным, субкультурным, и важнее возрастных характеристик оказывается информационный, а не географический контекст, психографика. В социологии мы сегодня встречаемся с критикой теории поколений. Вопрос, существует ли понятие «поколение» среди 20-летних. Мы, кому сейчас 40, имеем схожий советский опыт и общие культурные коды, мы смотрели одни и те же фильмы, носили похожую одежду, ели однотипную еду. У современных 20-летних личный опыт может вообще не пересекаться, хотя это люди одного возраста, рожденные в одной стране.
Проект для мам как театральная «скорая помощь»
Недоросль: В пандемию вы в «Первом театре» придумали очень любопытный и важный проект «Театр в помощь мамам» и читали новые книжки детям по телефону. Расскажи о нем подробнее.
Чурилова: На карантине один из наших онлайн-проектов был «Театр в помощь маме», мне он кажется удачным, значимым – он попал в запрос, в некую общую боль. Листая ленту в сетях, мы все видели стонущих мам, оказавшихся запертыми в квартирах с маленькими детьми, лишенных возможности общения и новых впечатлений. Тогда мы придумали общаться с детьми по телефону. Это было именно живое индивидуальное общение, хоть и через гаджет. Но мне кажется, оно ближе к театру, чем качественная запись и аудиокнижка. Мы как маленькая «театральная скорая помощь» принимали заказы по телефону, записывали слушателей на определенное время. Актеры в назначенный день и час читали ребенку по телефону или по видеосвязи через вотсап книжку, на которую тот записался. Иногда случались марафоны, когда семья постоянно записывалась на одну и ту же книжку, чтобы послушать продолжение. У нас сложился опыт сотрудничества с библиотекой, где есть семейный читательский клуб. Наш актер Сережа Троицкий даже дочитал им книжку Энн Файн «Дневник кота-убийцы» хотя на это у него ушло месяца два. Проект стал важным эмоциональным опытом для актеров, которые дома тосковали по зрителям, они на него откликнулись. Им хотелось получать живую, эмоциональную связь, чувствовать себя полезными. Были теплые отзывы от мам, от актеров. Считаю, проект попал в болевую точку и немного кого-то поддержал.
Недоросль: Есть ли смысл продолжать его дальше, сделать одной из форм работы вашего театра?
Чурилова: Размышляем об этом. В пандемию мы все оказались запертыми в четырех стенах. Я подумала, что есть дети с особенностями здоровья, которые находятся в подобной ситуации постоянно. Есть смысл продолжать эту «театральную скорую помощь» для них. Сейчас работаем над механикой проекта, как правильнее и удобнее для всех его делать. У нас безумный график – фестивали, репетиции, премьеры, мы должны до конца года выпустить еще несколько больших проектов. Думаю, будем привлекать к этой истории коллег, поддерживать актеров, кто не работает в государственном театре. Надеюсь, сумеем выиграть для проекта грант. Здорово, если «театральная скорая помощь» останется с нами и будет работать постоянно.
