Время истекло, стекло и время театра

Новосибирский театр-студия «Первый Театр» поставил мощный спектакль. Зрители в нем утруждаются — и морально, и физически — не меньше актеров и музыкантов. А помимо собственно идейной канвы, за которую отвечал режиссер Алексей Забегин, есть еще музыкальная — на «сценах» живые участники проекта «Молодежный оркестр» исполняют музыку Настасьи Хрущевой — и променадная — ее проложил лофт-парк «Подземка».

Сила уже нашумевшего и в сетях, и очно премьерного спектакля-променада «Время ожидания истекло» не только в том, что он исполнен в непривычном для Новосибирска жанре — театр «Красный Факел» в таком духе проводит свои «Ночи в театре», а ровно год назад, в декабре, на Главном вокзале показали «чистый» образец жанра — «Разговоры беженцев» по Брехту. Энергия прячется в цельности разнообразия «комнат» действия. Даже смешное обходится без вихляний, а серьезное (особенно, конечно, доверенное актеру Владимиру Казанцеву) пробирает до дрожи.

Текст «Время ожидания истекло» — парафраз пьесы «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета, но это считает не каждый. Возможно, знания первоисточника и не требуется. Потому что у спектакля все же своя драматургическая основа — за нее ответственны Владимир Антипов и тот же Алексей Забегин. Они легко открестились от шедевра Беккета: «Авторы спектакля — мелкие и заурядные люди, и не дерзнули прикоснуться к шедевру Беккета. Театра абсурда не будет. А будет популярный сегодня иммерсивный театр».

Как зрителю мне кажется, что абсурд вычеркнули ради чувств. Помимо сухого, для ума, много всякого для сердца. В букете ощущений разные цветы. Черная роза, эмблема печали, такая: чтобы самому не стать жертвой — надо назначить жертвой кого-то другого. Красная роза, эмблема любви, тоже есть: от перезагрузки в совершенный мир, где ты уже никому не мешаешь, тебя защищает тот, кто добровольно мучается рядом.

Пессимизм и оптимизм неразличимы, правосудие и благонравие преступны, а чистота помыслов — почти как смерть или остановленная загрузка с черными буквами на синем экране: «Время ожидания истекло».

Через увеличительное стекло театра мы разглядываем быт и помыслы лилипутов, похохатываем над муравьями в растревоженном муравейнике, поправляем палкой траектории чужой мелкотравчатой жизни, с ужасом узнаем походку, голос, себя… В отчаянии надвигаемся на солнце, чтобы отпрянуть, ослепнув на время. И «кажется, что это лишь игра с той стороны зеркального стекла». А это исторические хроники. «Но мы не потеряли ничего: сегодня тот же день, что был вчера».