Театральное варево

В Новосибирске появилась "Кухня", на которой любой желающий может понаблюдать за созданием спектакля и даже высказать все, что он думает актерам и режиссеру.

В конце октября в нашем городе питерский режиссер Дмитрий Егоров вместе с "Первым театром" на площадке кинотеатра «Победа» запустил лабораторию современной драматургии "Кухня". Для читок и последующего обсуждения со всеми желающими были выбраны три современные пьесы, которые уже поставлены в других городах России, но в нашем городе не представлены ("Убийца" Молчанова, "Прекрасное далеко" Привалова, "Июль" Вырыпаева). Практика читок – когда актеры и режиссер вместе со зрителем читают и разбирают пьесу – существует в театральном мире уже несколько лет. Например, столичный фестиваль драматургии "Любимовка", основу которого как раз составляют читки пьес, был создан аж в 1990 году.

В новосибирской "Кухне" работа над текстом проходит в три этапа: читка и разбор со зрителями, представление эскиза спектакля, и сам спектакль. Любой желающий может наблюдать за тем, как создается спектакль, задавать вопросы актерам и режиссеру, вместе с ними попытаться разобраться с непростыми текстами современной драматургии.

Первая читка состоялась 25 октября, последняя – 8 ноября. С каждой читкой приходило все больше зрителей, так что на последней некоторым пришлось стоять на лестнице нижнего кафе кинотеатра "Победы". Именно третий текст – "Июль" И. Вырыпаева – вызвал самое оживленное обсуждение, полярные мнения. Некоторые нашли это произведение скучным, кого-то оно шокировало, а кому-то не хватает подобных постановок в городе.

И если над "Убийцей" и "Прекрасным далеко" работа будет продолжена, и они будут поставлены в "Первом театре", то "Июль" в спектакль не превратится.

Мы задали несколько вопросов режиссеру Дмитрию Егорову, чтобы выяснить, зачем он все это "заварил".

– Для чего ты взялся за "Кухню"?

– Сейчас в Новосибирске я работаю над постановкой спектакля в "Красном факеле". Если чисто эгоистически, то мне было бы скучно и плохо, если бы после репетиции я тупо шел домой пельмени варить. Мне хотелось, чтобы была еще какая-то театральная жизнь. До этого мы с Пашей Южаковым договаривались, что я, пока буду у них, "Фабричную девчонку" поставлю. Но стало ясно, что времени не хватит, да и "Первый театр" площадки лишили. И мы придумали "Кухню". Вообще, задача была очень простая: я не собирался устроить революцию, но хотел задать вектор, направление, ребят как-то увлечь современной пьесой. Для работы мы выбрали три совершенно разные пьесы, в двух из которых я был уверен: у них достаточно успешная сценическая судьба. Третий текст известный, но он не для массового зрителя. Поэтому я взялся за него сам: лучше рисковать самому, чем подставлять кого-то под этот риск.

– Но тебе же было бы интересно поставить "Июль"?

– Да, но я очень хорошо понимаю, что это 20 зрителей в зале. Хотя и 20 зрителей, которым будет интересно. Мне было очень интересно – если мне не будет интересно, то и зрителю будет тоже неинтересно. Лене Вахрамеевой (актриса "Первого театра" ), которая текст читала, по-моему, тоже было интересно. Но мы с ней еще до читки договорились, что это такой эксперимент – и не более.

– У многих пришедших на читку "Июля" была реакция: "Что это? Уберите". А ведь это даже не самый свежий текст, 2006 года.

– Относиться к этому надо естественно. Агрессии не было, это уже хорошо. Это было просто неприятие, но не агрессивное. Был диалог, в котором все друг друга выслушивали, и никто никого не ругал последними словами. Шло вдумчивое обсуждение. Это было самое интересное обсуждение из трех. Гораздо скучнее, когда все разом говорят: "Это все хорошо и обсуждать нечего". Интереснее, когда во время обсуждения рождается какая-то энергия, атомы с места на место начинают перемещаться.

А не принять что-то – это их право. Так же, как я вправе прийти на спектакль Рея Куни и сказать: "Я не понимаю зачем это".

"Июль" – это очень критичный текст. Например, в Москве, где у зрителей есть более богатый ассортимент зрелищ, "Июль" ставили только в театре "Практика", где публика элитарно–современная, подготовленная.Способность восприятия зрителей зависит от регулярности получения впечатлений. Если люди смотрят канал ТНТ, то привыкают к нему. Если ходят в театр на разные и сложные постановки, то привыкают к сложному и разному. Или вот простой пример: мало кто из нас начал есть суши сам, скорее всего кто-то позвал их попробовать. В любом деле нужны проводники, без них никто не придет.

– И каков диагноз?

– По трем читкам стало понятно, что есть люди, которым интересны эти читки, которые хотят размышлять над подобными текстами. А дальше вопрос в том, найдутся ли в городе пионеры, которые будут это делать. И в каждом городе это возможно, я уверен. Вот в Барнауле мы делали "Пьесы про сегодня", два дня читок, читали 6 пьес. В первый день приходили люди и говорили, что это все ерунда, нам это не нужно. А на второй день, после Сигарева, эти же люди говорили, что нет, это действительно важно, мы берем свои слова обратно. Тут вопрос в регулярности получения городом таких впечатлений. Но, к сожалению, город не может держаться на привозных впечатлениях. В самом городе должны быть люди, которые бы этим вопросом интересовались и занимались им регулярно.

Очень часто бывает ситуация, что мы кричим: "А почему у нас ничего нет?" А сами для этого ничего не делаем. Вот в Питере была такая проблема, и мы создали лабораторию ON.Театра. Может, там нет четкой художественной программы – это минус, но то, что есть возможность что-то делать – это плюс, который гораздо больше любых минусов. Есть группа идеологов, которые так или иначе ее проповедуют. За каждым фестивалем, театром, лабораторией стоят конкретные люди, которые не жалеют на это тратить свои силы.