Дарья Зырянова: "Я вообще не отсюда"

Корреспондент Сибкрай.ru поговорил с актрисой "Первого театра" Дарьей Зыряновой – одной из немногих молодых характерных актрис Новосибирска – о Сахалине, актерах, "Идиотке", женском счастье и девушках легкого поведения.

Дарья – выпускница первого выпуска Театрального института, который совсем недавно еще был Новосибирским театральным училищем. И, по законам случая, так же является актрисой "Первого театра" – труппы, собранной как раз из бывших студентов первого выпуска Института.

В этом году "Первый театр" уже успел проявить себя в качестве лауреата премии "Парадиз" – в номинациях "лучшая сценография" и "творчески свободный диалог с русской классикой" (спектакль "Доходное место").

В чем немалая заслуга Дарьи – пожалуй, такой "Кукушкиной" (по крайней мере, в новосибирских театрах) еще не было.

Про Сахалин, балет, Москву и крыс

– В четыре года я проснулась и поняла, что хочу быть артисткой, – рассказывает Дарья. – И потому планомерно начала двигаться к этой цели. Что касается родителей, то они не имеют отношения к творческим профессиям: мама у меня геолог, а папа – по первому образованию историк и философ, и по второму – горный инженер. Родились они в Сибири, а потом переехали на остров Сахалин – зарабатывать деньги. Собственно, там я и родилась. Я вообще не отсюда – жила на Сахалине всю свою жизнь, до поступления в Новосибирский театральный институт.

– А почему не в Москву?

– Да просто так сложилось. Москва была из разряда "полетов на Луну". Слишком много возможностей и слишком много препятствий. Оказалось проще поехать в Сибирь и учиться здесь. Мы узнали, что тут есть Театральное училище, которому уже сорок лет. А вот ехать в Москву было страшновато, с такого далекого острова…

– Да неужели же актрисой прямо в четыре года захотела быть? Ты помнишь себя в четыре года?!

– Помню даже в два года. В четыре года у меня уже были отчетливые представления об этом мире. И я решила, что стану артисткой.

– А что значит "стану артисткой" для четырехлетней девочки?

– Я должна была стоять на сцене, на меня должен был падать луч света, я должна была читать гекзаметр… Ну, что-то вроде того, как Алиса Коонен читает "Федру". Просто у меня не очень традиционное было образование в детстве. В школе я, конечно же, училась. Но дошкольное образование было очень богемное. Вокруг нас всегда были художники, какие-то творческие люди …

– Вот. И ты говоришь, "никаких предпосылок"…

– Ага, и никаких предпосылок не должно было быть. Я должна была стать врачом, как моя старшая сестра. Но я решила, что стану артисткой. Возможно, подвигла меня на это Майя Плисецкая – я видела ее по телевизору, и мне казалось, что вот такой и должна быть артистка. Я очень люблю балет, считаю, что это великое искусство, но для меня это настолько недостижимо (мы говорили уже про Луну), что я балету просто поклоняюсь.

– Даже никаких попыток не было стать балериной?

– Никаких. Хотя десять лет моего детства отдано классическому станку и танцам.Но так получилось, что мне было сказано – не быть тебе балериной, не получится. У нас в округе не было хореографических училищ… А потом я еще хотела стать ветеринаром … хотела препарировать крыс…

– Это еще что за мечта?!

– Не знаю, почему. Видимо, на меня как-то повлияло местное окружение. Мне казалось, что ветеринары занимаются именно этим. Я имела очень слабое представление о том, что делают ветеринары на самом деле.

Про карты, "Чехов-центр" и Новосибирск 

– Когда закончила 10 классов, я поехала в местную нашу сахалинскую столицу – то есть в город, где больше 8 тысяч людей живет, в Южносахалинск. Там у нас существует театральный колледж – на два курса. Заслуженные артисты там работают. И есть театр – "Чехов-центр" называется. Туда приезжают японские режиссеры ставить. Ну, такой провинциальный театр, один на весь остров. И приехав туда, сходив к одному из знаменитых мастеров "местного разлива", я попробовала пробиться в театральный колледж. Но мне сказали, что на следующий год не будет набора. Мне было жаль терять целый год. И я начала судорожно искать место для поступления. Выбор был не велик – либо Владивосток, либо Хабаровск, либо Новосибирск, либо Москва. Москва отпала сразу же. И получилось так, что в Хабаровске – Культурное училище, во Владивостоке – какая-то академия театральная, а в Новосибирске – Театральное училище, которому уже 40 лет. К тому же, мои родители из Сибири. Карты легли так. И я переехала в Новосибирск.

– Судьба?

– Судьба. Да. В моей жизни вообще очень много разных совпадений, которые можно назвать судьбой.

– Новосибирск новый для тебя город. Как устроилась?

– Жила у одной знакомой моих родителей. Снимала комнату. Когда приехала, мне было 16 лет. И как-то не напугал меня Новосибирск. Я приехала сюда поступать вместе с мамой. Помню, мы ехали на автобусе по Красному проспекту. Вышла, увидела аллейки посреди Красного проспекта и поняла, что влюбилась в этот город.

– А что касается поступления, сложно было поступить?

– Поступить было неимоверно сложно. Потому что я не имела профессиональной театральной подготовки. Приехав сюда, я отходила две недели на подготовительные курсы. И за эти две недели только поняла, что ничего не знаю об этой профессии – о ее кухне, мастерстве. Потому что люди по 6 месяцев ходят на подготовительные курсы. Мне осталось только подготовить материал. Несколько стихотворений, две-три басни и какая-то песня-пляска. Поступать было неимоверно сложно, страшно, и в итоге меня приняли только в кандидаты. Это "вольнослушатель" – когда набирают курс, и берут еще тех людей, которым "дают шанс". И я вскоре его оправдала – доказав, что имею право обучаться легально, право на студенческий билет, стипендию, и легальное ко мне обращение – "товарищ студент". После этого я получила губернаторскую премию за хорошее обучение. Окончила институт с красным дипломом. То есть, я все время доказывала, что не только хочу, но и могу. И годы обучения в институте были для меня гораздо более яркими, чем годы, проведенные в школе. Мир раскрылся передо мной.

– Ну и правильно. Ты же занималась тем, чего хотела.

– Да, не было внутреннего протеста – когда тебя заставляют учить физику, химию, и ты ровным счетом не понимаешь для чего это и зачем. 

Про "Первый театр", кино, твидовое пальто и фанатов 

– Многие студенты, уже обучаясь в институте, подыскивают себе будущую работу. Как-то определяются с театром. Как было у тебя? 

– Опять судьба, наверное. На третьем курсе в нашу аудиторию вошел Павел Валентинович Южаков. В твидовом пальто, пахнущий французскими духами. И сказал: здравствуйте, товарищи студенты. Я буду ставить с вами Брехта – "Трехгрошовую оперу". Такой мужчина зашел – глаз не отвести! Но я о нем в ту пору ничего не знала. Ни того, что он не только режиссер, но еще и актер. Ни того, что он из театра Афанасьева. Просто "чистый лист". Мы начали разбирать пьесу, и вдруг я начала понимать, что он такой человек, который мыслит нестандартно, незаштампованно. Потому что чаще всего наши преподаватели идут по своей схеме, уже обкатанной. У каждого есть своя система. И вдруг, ты пытаешься в этой системе как-то существовать, а тебя начинает как-то "встряхивать": "Эй, ты чего. А ну давай! Покажи мне что-нибудь!" И конечно, это цепляет очень сильно. Мы выпустили "Трехгрошовую оперу", и как-то более-менее начали друг друга узнавать. К этому времени Павел Валентинович уже работал на параллельном курсе. И ближе к весне, к началу лета, пошли такие разговоры, что Павел Валентинович и Афанасьев хотят создать новый молодежный театр, в который войдут выпускники первого выпуска института. Конечно, я сразу загорелась попасть в такой театр. Я как-то стала из воздуха выцеплять все возможности – как можно туда попасть. Однажды я набралась смелости и подошла к Южакову с вопросом: "А что, правда можно как-то попасть к вам в театр?" На что он ответил: "Мне нужны фанаты. Ты фанат?" Я ответила: "Конечно!" А он мне на это: "Да какой ты фанат, ты посмотри на себя, сейчас вот закончишь институт, выйдешь замуж, нарожаешь детей и все". А я: "Нет! Возьмите меня!" "Ну ладно, – сказал он, приходи на сбор. – Посмотрим". И на сборе мы узнали о том, что зарплата наша будущая будет составлять 4,5 тысячи рублей, ее, может быть не каждый месяц и будут выплачивать, помещения, здания у нас пока нет, будем репетировать на арендованной площадке, и должны сами зарабатывать себе на жизнь… в общем, "сама-сама-сама"…. Собственно, так и получилось. Но не было ни минуты сомнений, – мол, а может быть, пойти попробовать в "Красный факел" или в "Старый дом", где я буду сидеть на зарплате, на авансе – но я ни минуты не раздумывала, и просто сказала "да". И ни разу об этом не пожалела.

– То, чем ты занимаешься сейчас, это уже навсегда?

– Я не вижу себя в чем-то отличном от театра.

– Зато мы тебя видели в кино. В фильме Сергея Афанасьева "Идиотка".

– А, вы туда клоните? У меня были прекрасные партнеры. И только благодаря им, благодаря Ольге Цинк, И Александру Баргману что-то, как-то удалось. На самом деле, когда Сергей Николаевич предложил мне сняться в кино, я ни минуты не раздумывала – сразу сказала "да-да". Потому что это вообще мой принцип – если мне предлагают какой-то проект люди, которым я доверяю, я сразу говорю, что "да, буду". И, как правило, об этом не жалею. Я не жалею, что снялась в кино, – это всегда идет тебе в копилку. В твой жизненный опыт.

– А дальше кино планируешь продолжать?

– Даже и не знаю. Если предложат – я подумаю. Но так как у нас Павел Валентинович сейчас снимает фильм "Ассакамури", естественно, я у него тоже быстро, "под шумок" снялась. Играю одну из девушек-налетчиц легкого поведения, которые пытаются найти себе на пропитание денежек. Хитрые девушки такие.

Про девушек "легкого поведения" и женское счастье

– Интересно, что многие твои роли попадают в категорию "околегкого" поведения. В чем секрет? Почему так? 

– Мне кажется, чтобы сыграть девушку легкого поведения, нужно иметь очень четкое внутренне понимание, почему так происходит с этой девушкой. А для этого нужно как минимум иметь такой склад ума, который позволят наблюдать и вычленять какие-то вещи. Но девушки легкого поведения – эта моя любимая тема. Такой жанр, мною очень любимый. И для меня в истории такой девушки есть маленькая трагедия. Ее сыграть очень интересно. Чтобы внешне это было ярко, броско. Ведь это самое "легкое поведение" внутреннее очень жестко замотивировано: потому что не от хорошей жизни девушки идут в эту профессию.

– По поводу хорошей жизни. Вот сейчас я смотрела спектакль про эту самую хорошую жизнь ("Доходное место"). Играешь ты женщину, которой очень хочется "хорошей жизни" для своих дочерей. Как ты сама относишься к своей героине?

– Фелисату Герасимовну Кукушкину я очень уважаю. Эта женщина очень твердо стоит на земле.Очень много вынесла. И она очень четко понимает, что именно нужно женщине в этой жизни. И для нее не важно, какими способами это можно получить. Потому что человек, много страдавший в этой жизни, может либо смириться со злом вокруг, либо бороться с ним как Жадов, либо может начать грамотно пользоваться теми обстоятельствами, которые его унижали. Кукушкина – она из таких людей. Настрадавшись по молодости, эти люди начинают сторицей возмещать то, что когда-то у них отобрала жизнь. Мне кажется, это логика достойная понимания. И мне очень интересно вытащить эту боль и подлиться этим с людьми.

– А что такое для тебя хорошая жизнь?

– Хорошая жизнь – это когда тебе всегда хватает денег на твои желания. Просто люди все разные. Есть распространенное мнение, что все хотят жить на Канарах, все хотят быть женой олигарха… нет, не все. Все люди мечтают о разном. А если ты ставишь себе цели, ты их, как правило, добиваешься. Потому что вселенной не важно, – хочешь ты уехать на синем Мерседесе, или хлеб с маслом. Нужно просто правильно грамотно ставить задачи, цели. И принимать то, что тебе приходит. И если уходит – то понимать, почему. А хорошая жизнь это… Я хорошо живу. Ничего плохого со мной не происходит. Живы-здоровы родители. Окружающие люди ко мне хорошо относятся. Войны, слава Богу, нет. Шуба каракулевая есть. Короткая, но зато есть же шуба!

– А что касается женского счастья?

– Наверное, так: выходишь ты из театра, тебя берут за плечи, садят в машину, закрывают дверь и, не говоря, ни слова, везут домой. И после спектакля часа два с тобой никто не разговаривает. Просто делают что-то, чтобы тебе было хорошо. Через два часа ты выплываешь из ванной и говоришь: "Добрый вечер, мои родные, любимые, единственные. Давайте сядем, поужинаем!" И если кто-то в этот момент еще "жив", они составляют тебе компанию.