Забытое место
Главный режиссёр театра-студии "Первый театр" Павел Южаков поставил "Доходное место" по Островскому.
Здесь разговаривают на фантастическом языке, смешивая явные архаизмы и современный жаргон, порой в одной фразе наподобие "Купец привезет шелка, бархаты, шмотки разные". Здесь до сих пор в ходу имена Аристарх, Аким и Онисим, а их носители с увлечением поют под караоке песню "От Волги до Енисея" группы "Любэ". Здесь поезда ездят исключительно на паровой тяге, но кочегары носят узнаваемые оранжевые жилеты, измазанные мазутом. Железная дорога для здешних жителей – и родина, и судьба, но кто бы и куда бы ни ехал – всегда возвращается на один и тот же полустаночек с перекрещенными рельсами.
Патриархальность обычаев вполне соответствует девятнадцатому веку – в наше время замужеству не придают столь большого значения. Убогость обстановки железнодорожной забегаловки с ее гранеными стаканами и сердитой буфетчицей наводит на мысль о совке. Жизнь на черном хлебе, реально угрожающая человеку с университетским образованием, отсылает к голодным девяностым. Телевизор-семафор, передающий сообщения о коррупции чиновников и гремящий именем Путина, ориентирует, во всяком случае, на последнее десятилетие.
Впрочем, одно безусловно – это именно Россия, с ее шумными свадьбами, под занавес превращающимися в бардак, с пьянством, доходящим до панибратства и мордобоя, одновременно смешным и отвратительным, и воровством двух несчастных канистр масла (что явно не по Островскому, но по нашему).
То, что именно железная дорога выбрана своеобразной моделью взяточнической России, пожалуй, объяснимо – это одна из тех замкнутых сфер, где соблюдается строгая иерархия должностей, и возможность заработка – честного или нет – зависит главным образом от положения на этой лесенке. И превращаются: богатый самодур Вышневский (Пётр Владимиров) – в "самую главную" железнодорожную шишку. Вдова Кукушкина (Дарья Зырянова), обеспокоенная пристройством своих дочерей – в начальницу поезда, горничная – в проводницу. Старый чиновник Юсов (Павел Поляков) оказывается во всей этой компании наиболее колоритным персонажем – "заслуженным железнодорожником" со своим значком в виде изображения российского флага, с сутулостью, чайком из термоса, в "домашней" уютной кофте, надетой поверх форменной рубашки и застегнутой не на ту пуговицу.
Два жениха дочерей Кукушкиной – соперники в борьбе за "доходное место" – не кто иные как молодые служащие железной дороги. Один (Белогубов – Артем Находкин) – типичный "простой парень", второй (Жадов – Виталий Гудков) – "умник-интеллигент". И если первый совершенно реалистичен и вписывается (с учетом смены декораций) хоть в наши дни, хоть во времена Островского, со вторым сложнее.
Откуда берутся такие чудаки-идеалисты? Из сказки про брава молодца Иванушку-дурачка, каким он впервые появляется на публике? Из последователей Чернышевского, подобно персонажам которого он желает "развивать" влюбленную в него барышню и жаждет трудиться? Из комедий про нерешительных юношей, предпочитающих книги живому общению (взахлеб читает невесте вслух "Ревизора", упорно игнорируя ее эротические поползновения)? Из племени романтиков-вагантов, совершенно чуждых здешнему цинично-прагматичному миру или пылких студентов, еще не потерявших веру в человека (чуть ли не с революционным жаром высовывается со своим наивным "Гаудеамусом" тогда как остальные изгибаются в чувственном танце под "Черную луну" "Агаты Кристи")? Откуда он, такой непрактичный, нерешительный, считающий стыдным использовать родственные связи в деловых целях?
Очевидно, из мира, антагонистичному этому, – странному, затерянному во времени и пространстве, собранному из разнородных компонентов различных стилей и времен, где, как это ни странно, совершенно явственно проглядывают черты нашей родной действительности. И мозаика деталей, прорисованных порой излишне резко, утрировано, но красочно и узнаваемо, складывается в остроумную карикатуру коррумпированной России. И с грустной улыбкой слушаешь наивные слова: "Я буду ждать того времени, когда взяточник будет бояться суда общественного больше, чем уголовного". Какой всё-таки год по местным часам? Можно было бы предположить, что 1857-й – год написания пьесы, но в здешнем мире часы явно остановились. Так что шансов дождаться "того времени" у местных жителей точно нет.
