Путь самурая

«А помните, в детстве…» — с этих слов начинается спектакль «Первого театра», когда артисты обсуждают тамагочи, тетрис и денди, первую газировку и коллекции из киндер-сюрпризов. Правда, во взрослой жизни они находят больше плюсов: теперь можно возвращаться домой в любое время, самим покупать себе вещи, выбирать то, что нравится тебе, а не маме, дружить с теми, с кем хочется, и не потому что «посмотри, какая хорошая девочка», а еще теперь можно не носить шапку, когда холодно, но все равно уже носишь. Всеми этими разговорами артисты готовят нас к тому, чтобы на два часа перенестись в 1996 год. В это время, я, например, училась в первом классе, а где-то далеко шла война, про которую я долго ничего не знала, впрочем, не только я — о ней тогда почти не говорили.

Пьеса Марии Огневой «Воин» — история взросления, которая разворачивается на фоне Чеченской войны или «Чеченской кампании», как ее называли в новостях «Первого канала». Но война в пьесе — обстоятельство косвенное (она возникает в телевизионных сюжетах и в сновидениях главного героя — Тохи Димова). Важнее здесь — проблемы, с которыми сталкиваются подростки, и проблемы эти с течением времени не меняются. По сюжету Тоха проходит обряд инициации, из забитого интеллигентного мальчика превращаясь в воина, способного дать отпор обидчикам. На этом пути ему приходится принять то, что мир несправедлив: брат ушел на войну, мать потихоньку сходит с ума, сверстники живут по законам джунглей, и его, Тоху, теперь некому защитить. Действие пьесы запускается появлением в классе новой девочки с говорящей фамилией Храброва — в ней Тоха обретает помощницу, которая вместе с ним встревает в переделки и передряги, всегда во все вмешивается, и поэтому ей удается уладить конфликт между «КППшными» (теми, кто живет в воинской части) и «поселковыми».

В спектакле Юлии Каландаришвили Чеченская война тоже остается за кадром, возникает фоном — музыкальными треками, которые иллюстрируют военные действия. Происходящее взвинчивается протяжным «Сокол не вышел на связь» «Би-2» или сначала тихим, лиричным (мать поет колыбельную Тохе), а потом яростным и настойчивым «Идем на восток» «Ногу свело». Война окружает персонажей, определяет их жизнь, да и их самих: дети растут без отцов, учатся выживать, защищаться, а их матери работают в три смены, чтобы сохранить хотя бы видимость благополучия. Война устанавливает границы: небольшая сценическая площадка (первые показы прошли на малых сценах «Глобуса» и «Красного факела») «очерчена» полосатым скотчем. Выйти за пределы — все равно что выпасть из окна. Обстановка напоминает склад боеприпасов: на сцене деревянные ящики, которые при необходимости превращаются в стол, стулья, окно, телевизор. И по ящику, как водится, врут о войне — телеведущие (в исполнении артистов) с растянутыми улыбками рассказывают про самолеты, которые еще не привозили гробы, а военные эксперты что-то бубнят про наши войска.

В таких обстоятельствах вынуждены взрослеть герои спектакля, но война в их жизнях становится сутью отношений. Словами Тохи в пьесе обозначена иерархия подростков, любимое развлечение которых — игра в фишки: «фишки — это наша главная валюта. Старшие играют в фишки на деньги. Банда Дюши собирает дань с нас. Мы в свою очередь отбираем фишки у младших классов. Первоклашки отбирают у детсадовцев». Столкновение Тохи (Андрей Мишустин) и банды Дюши в спектакле остроумно решается режиссером, когда в стареньких телевизорах, расположенных на ящиках, включается заставка из «Черепашек-ниндзя», под которую в лучах зеленого света появляются Дюша, Гарик и Лимон (Захар Дворжецкий, Юлия Шабайкина, Семен Грицаенко). Вместо мечей, кинжалов и нунчак они размахивают рулонами скотча и в глазах Тохи выглядят непобедимыми, как будто действительно обладают суперсилой, во всяком случае, он точно знает: если уж они поймали, то просто так от них не уйти.

Хулиганы показаны утрированно, карикатурно. Вообще многие роли решены режиссером как типажи: например, Ксения Шагаевская в очках и с двумя косичками от начала до конца играет Катю Храброву хорошей девочкой с распахнутыми глазами, детским голосом и возвышенными интонациями, в которых — неизменная вера в добро и справедливость. Дарья Тропезникова показывает мать Тохи и Миньки замотанной, уставшей женщиной, в которой кроме этой усталости ничего не осталось (Карина Мулева в другом составе делает эту роль более подвижной, с тонкими переходами от отчаяния к надежде, а дальше к уверенности, что Минька вернется с войны). Строгая учительница математики Тамара Витальевна с военной выправкой и командным голосом в исполнении Алины Трусевич в какой-то момент отказывается от образа железной леди и становится похожей на мать-Тропезникову, то есть переходит из одного типажа в другой.

Тоха, худощавый мальчишка в растянутом свитере и склеенных пластырем очках, выделяется среди остальных персонажей. Андрей Мишустин показывает героя с разных сторон: то нервным и задиристым, то беспомощным и беззащитным, то печальным и подавленным, а то, напротив, в приподнятом настроении (это лучшая актерская работа в спектакле). В дуэте двух братьев возникают честные, искренние отношения, лишенные карикатурности: Тоха записывает в дневник то, что случилось с ним за день, и его внутренним собеседником становится Минька (Сергей Троицкий), но как только Тоха убеждает себя в том, что брат погиб и никогда не вернется, его место в жизни героя занимает Катя Храброва — так происходит переход на следующий этап взросления.

Спектакль можно было бы назвать монодрамой, поскольку происходящее показано, в основном, глазами главного героя, но Юлия Каландаришвили все время меняет фокус внимания, пытаясь привести частную историю персонажей к обобщению. Она подчеркивает, что происходящее имеет отношение к сегодняшнему дню, к сегодняшним людям, к нам сегодняшним. События из детства, бесспорно, влияют на формирование личности, и порой требуется много времени, чтобы пережить травматичный опыт. Режиссер включает в спектакль истории артистов, которые рассказывают, с чем им пришлось столкнуться в подростковом возрасте. Мы узнаем, каково это, когда мама, страдающая душевным расстройством, приходит на школьную дискотеку, или что такое расти в неполной семье, или как проходят школьные «стрелки». Эти истории, конечно, имеют отношение к содержанию спектакля, но они возникают внезапными вспышками, прерывают действие, раскалывают его на эпизоды (возможность выступить «от себя» есть у каждого участника спектакля). Из-за этого постоянно сбрасывается внутренний ритм, накопленная энергия артистов; действие растягивается, замедляется и постоянно уходит в сторону от основного сюжета, в котором из-за такого нагромождения можно упустить что-то важное.